ГУСИ

Во всякой части света есть свои виды гусей. В Азии и Европе многие виды попадаются одинаково часто; некоторые расселены по северу всего земного шара. На воде они держатся менее других утиных, а часть своей жизни проводят на суше и даже на деревьях; в долинах они водятся чаще, чем в горах. Походка гусей лучше, чем у других утиных; плавают они хотя хуже уток и лебедей, но все же довольно ловко и быстро; ныряют на значительную глубину, летают легко и красиво, проносясь через большие пространства. Многие виды издают бормочущие звуки, другие гогочут; будучи рассержены, гуси обыкновенно шипят.

Это, без сомнения, умные, понятливые и осторожные птицы; они не доверяют человеку, отлично различают охотника от пастуха, выставляют сторожей и с рассудительностью принимают все предосторожности ради своей безопасности. Будучи пойманы, они очень скоро приспосабливаются к новым условиям и по прошествии короткого времени становятся очень ручными.

Хотя самец не принимает участия в насиживании, но позже вместе с самкой водит птенцов и служит стражем всей семьи.

Во время своих перелетов, которые совершаются обыкновенно ночью, они иногда, летая низко в туманную погоду, попадают ошибочно в человеческие поселения.

Гуси питаются преимущественно растительной пищей. С помощью своего снабженного режущими краями клюва они щиплют траву и злаки, капусту и другие огородные растения, обрывают листочки, ягоды, стручки и колосья, ловко вышелушивают последние и обнажают зерна, роются на дне мелких луж, ища и там корм. Некоторые виды едят, кроме того, насекомых, ракушек и мелких позвоночных. Все виды гусей являются предметом охоты.

СЕРЫЙ ГУСЬ

БЕЛЫЙ ГУСЬ

КАЗАРКА ЧЕРНАЯ

БЕЛОЩЕКАЯ КАЗАРКА

БЕЛОЛОБЫЙ ГУСЬ

КРАСНОЗОБАЯ КАЗАРКА

Охота на краснозобых казарок и их отлов запрещены повсеместно и круглогодично. Как исключение допускается добыча по специальным разрешениям очень незначительного количества для содержания этих птиц в неволе, чтобы все-таки разгадать секрет их размножения.

Колонии казарки располагают вблизи от гнезд соколов, в основном сапсанов, мохноногих канюков и крупных чаек. Все эти птицы сильные, ловкие, зоркие. Защищая от хищных четвероногих собственные гнезда, они оказывают неоценимую услугу краснозобым казаркам, оберегая и их гнезда, и их потомство, особенно в первые дни после вывода.

Как вид краснозобая казарка была определена и получила свое научное название позднее, в 1769 году, а до этого она слыла на Руси как «красный гусек».

ГУСЬ НЕМОК

ГУСЬ ГУМЕННИК

ПРОЛЕТ ГУСЕЙ

Большую часть дня гуси проводят на полях. Задолго до восхода солнца, едва забрезжится восток, выплывают они из камышей, с криком и гоготаньем поднимаются на воздух и длинной вереницей летят на высоте больших деревьев в поле, почти всегда на овсы, реже горох, еще реже пшеницу, почти никогда на рожь и ярицу. А так как за поздним севом, недостатком рабочих рук и большими запашками страда затягивается иногда до нача- ла даже средины сентября, то первое время гуси непременно садятся прямо в хлеб и только в сентябре выбирают такие пашни, где хлеб еще лежит в суслонах и не свезен в клади. На голом жниве их заметишь редко, разве перед самым отлетом. Во всяком случае, каждая стая гусей выбирает местом кормежки самые уединенные, наиболее отдаленные от жилья пашни и, как только начинается здесь уборка, выбирают себе новую, не менее пустынную местность, иногда верст за десять от прежней. Но если их никто не трогает и не стреляет, то гуси не особенно смущаются близостью жнецов и очень долго летают кормиться на одни и те же десятины. Горе тогда беспечному хозяину: стая гусей, повадившаяся летать на одно поле, уничтожает овсы на огромном протяжении. При виде этой помятой и потоптанной нивы, при взгляде на эту массу сломанных и обсыпавшихся колосьев с первого раза покажется, что не стая птиц, а целое стадо рогатого скота или табун лошадей произвел это опустошение. Разумеется, гуси не столько съедят хлеба, сколько примнут и осыплют его, тем не менее зачастую бывает, что целые поля, не стоящие жатвы, так и остаются неубранными. С этой точки зрения гуси еще вреднее уток, питающихся зернами.

Около 9 часов, иногда позднее, битком набивши зоб и пощипавши поблизости травки или свежей озими, насытившиеся гуси возвращаются обратно на озеро и плавают здесь часу до 3-го, редко, впрочем, заплывая в камыши. Пополоскавшись в воде, наглотавшись песку, отдохнув в безопасном месте и переварив все невероятное количество проглоченной ими пищи, гуси снова летят на облюбованное ими поле и возвращаются на озеро только поздним вечером, при последних отблесках потухающей зари. Темные силуэты кустарников во мраке осенней ночи почти сливаются с очертаниями камышей и со стеною желтой нивы, деревья принимают самые причудливые формы, а гуси все еще не покидают поля.

Однако вечером они вовсе не кормятся с такою жадностью, как утром, и притом еще осторожнее. В это время нередко можно видеть, как стаи гусей бродят по лугу, пощипывая траву, или, лежа на брюхе, отдыхают тут в приличном отдалении один от другого.

Но вот все царство пернатых уже покоится в глубоком сне; ночная мгла все более и более обволакивает окрестные предметы, и лишь последние лучи догорающей зари бросают слабый свет на гладкую, как зеркало, водную поверхность. Стаи гусей летят на ночлег. Со сдержанным гоготаньем осторожно садятся они на средину озера, постепенно, приостанавливаясь при каждом подозрительном шорохе, подплывают к камышистым берегам и наконец вступают в курьи, со всех сторон обрамленные высокою стеною камышей. Здесь нередко ждут их силья, не шелохнувшись поджидает охотник, укрывший свой утлый челнок в густой листве пожелтевшего камыша или темно-зеленой чаще фостника, а не то, дрожа от холода, по пояс в воде осторожно бредет к ним ярый промышленник.

Впрочем, человек со своим огнестрельным оружием и силками не единственный опасный враг для гуся. Несмотря на свою величину и силу, последние нередко делаются добычей, разумеется днем, беркутов, кречетов. Даже орел-белохвостик, по-видимому, не может один на один справиться с гусем. На одном из озер, ближайших к Уралу, я застал однажды развязку борьбы гуся с белохвостиком. Несколько раз последний намеревался схватить сильную птицу, и каждый раз могучие удары ее крыльев обращали в бегство трусливого хищника. Наконец, когда оба соперника, измученные и общипанные, отдыхали в нескольких шагах один от другого — один на воде, другой на берегу, — откуда ни возьмись огромный беркут: свистя полусложенными крыльями, как молния, спустился он с высоты и со всего маху ударил усталую птицу. Еще больше донимают гусей соколы, которых гусь и казарка боятся всего более.

Не один раз случалось мне видеть, как сильный и смелый хищник летит наперерез стае и, когда гуси придут в смятение и, тревожно гогоча, начнут разлетаться, стрелой падает с высоты и убивает избранную жертву, иногда еще и другую, но уже из-под низу. На очень большую стаю, летящую в строгом порядке, по-видимому, и кречет нападает очень редко. По крайней мере, охотники рассказывают, что подобная смелость редко обходится даром кровожадному хищнику. Что же касается обыкновенного сокола и балобана, также большого ястреба, то они здесь, по-видимому, бьют только одиночных отбившихся гусей и ловят исключительно мелкую казарку и уток.

Между тем как пролет гусей совершается с большою постепенностью, почти незаметно для человека, не знакомого с местностью и обычными перелетами местовых гусей, казарки, напротив, летят необычайно дружно, и пролет их на озерах производит поражающее впечатление. Стая за стаей, не только всю ночь, но и целый день летят казарки, тронувшиеся с пустынных островов Оби, где гнездятся общественно — тысячами, подобно чайкам на Волге и здешних озерах.

Прежде всех в некоторых, хотя и редких, случаях в двадцатых числах августа появляются одиночные экземпляры и небольшие стайки так называемых немых казарок, немых гусей, больших казарок, которые местами в Средней России известны под названием кустарных гусей. Эти кустарные гуси даже еще крупнее серых и разнятся от них своим более темным и рыжеватым пером, черным носом и некоторыми другими признаками, о которых мы, впрочем, не станем говорить. По росту и виду их вообще легко смешать с гуменниками, но зато немые гуси резко отличаются от серых гусей и настоящих казарок своим глухим и хриплым криком: кричат немо, как выражаются здешние охотники, и отсюда произошло название немого гуся, большой немой казарки, в отличие от настоящей казарки-немки, впрочем довольно редкой на зауральских озерах. Случается иногда, что немые гуси замечаются и гораздо ранее, даже летом, но это одиночные отсталые экземпляры, подстреленные на весеннем пролете и залетовавшие на озерах.

Настоящий, валовой пролет немых казарок всегда начинается в первых числах сентября, около Рождества Богородицы (8 сентября) и продолжается 2—3 дня, редко более; затем количество пролетных стай сразу уменьшается, и после Воздвиженья (14 сентября) до Иванова дня (26 сентября), иногда до Покрова замечаются только запоздалые стаи и отсталые птицы. Вообще пролет немых казарок немного значительнее пролета серых гусей, с которыми они довольно сходствуют образом жизни: чаще других казарок замечают на воде, редко ночуют в поле, ходят далеко не так трудно и осторожнее последних.

Немного позднее, всего на несколько дней, впрочем, почти никогда ранее первых сентябрьских пасмурных и ветреных ночей, показывается белолобая казарка — лысушка, плешивка приозерных охотников и рыбаков и малые немки. Последние, однако, несравненно малочисленнее белолобых казарок, которые с некоторыми более или менее значительными перерывами, зависящими от состояния погоды и направления ветра, летят сотенными стаями в течение двух недель. Позже всех казарок летит мелкая казарка — пискулька, самая многочисленная и долее всех остающаяся на озерах. В середине сентября в туманную погоду и ненастье, ночью и ранним утром,— всюду, со всех сторон, слышится ее звонкий безумолчный крик, прерываемый иногда менее пронзительным г оготаньем лысушек, еще реже хриплым криком запоздалых немых гусей.

Независимо от последовательности пролета выше названных пород казарок, как сила пролета, так и продолжительность остановок, в свою очередь, зависят исключительно от состояния погоды. Самый развал пролета бывает в самую дурную погоду, дождь и слякоть, иногда даже мокрый снег. Хорошо, если ненастье непродолжительно,— тогда усталые, голодные и, быть может, еще нигде не отдыхавшие стаи, предчувствуя ясную погоду, жадно бросаются на жнивья, массами спускаются на луга, садятся на озера. Но вместе с наступлением этих ясных дней затихает и самый пролет: почти вся казарка останавливается там, где ее настиг канун ясных дней, и трогается опять-таки накануне ненастья. Немногие продолжают безостановочно свой далекий путь и длинными вереницами тянутся высоко над землею, откуда уже едва доносится их звучный крик.

Напротив, весьма легко отличить те стаи, которые намереваются спуститься в окрестностях, хотя бы и за несколько десятков верст далее. Полет их уже более или менее низок, не имеет прежней силы и стремительности; они летят не прямо на юг или юго-запад, а иногда почти в обратном направлении; они не имеют уже такой правильности в расположении и нередко именно перед самым опусканием на землю сбиваются в беспорядочные кучи, кружатся на одном месте, как бы выбирая себе удобный ночлег и стоянку.

Всего труднее летят и вместе с тем всего многочисленнее стаи мелкой казары-пискульки — самой глупой и смирной из всех своих сродственников. Промышленнику нередко удается свалить из своего харчистого, далекобойного, хотя и далеко неприглядного ружьишка, зараз до десятка этих доверчивых птиц,— и все-таки стая отлетает на недальнее расстояние и еще не один раз подпускает охотника с подъезда. Отсталые и заблудившиеся пискульки чаще всех пристают к стаям домашних гусей и тогда подпускают на несколько шагов.

Все породы казарок редко подолгу стоят на одном месте, чем резко отличаются от пролетных гуменников; они, видимо, торопятся со своим отлетом в теплые края, почти никогда не кормятся долее трех дней кряду и при первом попутном ветре (т. е. северном и северо-западном, дующим им в спину) продолжают свой далекий путь и останавливаются снова за многие сотни верст далее к югу. От таких продолжительных перелетов, которые длятся по нескольку дней, от неустанного махания крыльями и, быть может, других болезненных условий у многих под крыльями замечаются как бы круглые вздутия — желваки, или мозоли, как называют их каслинские промышленники. Однако я не видал этих наростов и ничего не могу сказать о них, хотя не один раз замечал казарок, весьма тяжело поднимавшихся с земли, не иначе как после довольно продолжительного разбега и взмахивания крыльями, и находившихся всегда в хвосте ко-лонны на некотором расстоянии от нее. Другим охотникам иногда случалось не только стрелять таких больных казарок, но и настигать их и ловить руками. Но, конечно, большая часть подобных индивидуумов становится добычею хищных птиц, особенно соколов.

На большую стаю казарок сокола нападают редко, и бывали примеры, что казарки забивали до смерти хищника, спустившегося на землю вслед за убитой им птицей. Башкирцы говорят, впрочем, что сокола при виде угрожающей им опасности дают тягу, а не то будто бы прячутся под крылом убитой казарки и под этой защитой храбро выдерживают нападение.

Кроме этого согласия и дружелюбия, казарки отличаются от гусей также и тем, что никогда почти не ходят гуськом, как последние, а плавают и пасутся в поле очень трудно, одна подле другой, почти кучей, особенно пискулька, которая и летит более неправильной массой, даже теснее уток. Притом все породы казарок, не говоря о последней, гораздо смирнее гусей, изредка подпускают на выстрел пешего охотника, прямо на них идущего, и случается иногда, что не только не удаляются от него и не слетают, но останавливаются как бы при виде незнакомого животного, возбудившего в них удивление и любопытство. Еще охотнее и ближе подпускают они собаку, которая, вероятно, напоминает им заклятого врага — песца, разорителя гнезд и главного истребителя линяющей птицы в необитаемых тундрах. На этом враждебном отношении казарки к собаке основан даже особый род охоты на них. Охотник прячется за кустом на меже или берегу, за озерным валом, намытым из песку и выброшенных непогодой стеблей камыша, и по направлению к пасущейся или плывущей стае кидает куски хлеба своему Шарику, Кутьке либо Каньке; казарки, привлеченные видом собаки, бегающей взад и вперед, подплывают или подходят все ближе и ближе, сбиваются в кучу; еще один момент — и спугнутая выстрелом стая, оглашая воздух своим криком, хлопая в сумятице крыльями, поднимается на воздух, оставляя на месте много убитых и раненых.

Впрочем, казарки, опять-таки в противоположность серякам, без сомнения, вследствие голода и избытка воды во всех низинах, мало держатся на озерах и днем летают туда иногда на несколько минут, редко на полчаса или час. Напившись, пополоскавшись и вычистив свое перо, запачкавшееся в размякшем от дождей черноземе пашни, они снова летят подбирать колосья на жнивах, общипывать суслоны и хлебные клади, щипать озимь и свежую траву на скошенных лугах. Казарки даже не всегда ночуют на озере и в лунные ночи с прилета кормятся, по-видимому, и в полночь. Стоялые и уже более сытые казарки ночуют более на воде, но и они днем отдыхают более на лугах, нежели на озере. В середине сентября на ровной глади скошенного луга нередко видишь тесно сгрудившихся казарок, издалека чернеющих своим темным оперением. Зрелище осеннего пролета казарок всегда производит потрясающее впечатление на охотника.

Рассмотрим теперь вкратце, как охотятся или, вернее, добывают гусей на зауральских озерах. Прежде всего следует сказать несколько слов о ловле этой птицы.

ОХОТА НА ГУСЯ

Ловля гусей тенетом или сетями

Для ловли гусей, по-видимому, почти всегда употреблялись старые мережи, так называемая режь, т. е. передняя крупноячейная сеть, в которую и крупная рыба проходит беспрепятственно, но, встречая плотно прилегающую другую, частую, запутывается плавниками. Но так как мережа сама по себе слишком коротка, то несколько десятков их связывались вместе. Специально приспособленных для этой цели сетей нет вовсе, но в других, соседних, местностях вместо мереж берутся заячьи тенета, которыми позднею осенью здесь ловят громадное количество зайцев — по нескольку тысяч в зиму.

Каким образом расставлялись сети, какие условия принимались в расчет при постановке их, я не мог узнать, но, судя по всему, они всегда расставлялись на берегу озера, и весь успех зависел от верно угаданного или замеченног о направления перелета гусиных стай. В большинстве случаев сеть прикреплялась к высоким деревьям, конечно наслаби и так, чтобы можно было легко уронить ее, на высоте 10—15 метров, причем нижний конец сети далеко не доставал земли и придерживался бечевками, которые так же, как и верхняя бечева, находились в руках охотников. Весь успех зависел от ловкости последних и своевременного урона сети. Конечно, эта ловля производится, когда уже совсем стемнеет, даже ночью, когда гуси и казарки ворочаются с поля на воду. В очень редких случаях сети расставлялись на высоких жердях, на самом озере, и потом туда загоняли птицу, но таким образом ловили, кажется, только одних уток и мелких казарок, которые смирнее и глупее прочих.

Но, повторяем, ловля сетями, по крайней мере в описываемой местности, сделалась уже достоянием предания, почему и не может быть описана как следует.

Ловля гусей петлями, силками

Гусей, а также уток ловят сильями исключительно осенью по той причине, что стаи обыкновенных пород уток весною очень скоро разбиваются, пролет гусей и казарок весьма незначителен и кратковременен, а гоголи, нырки и прочие утки-рыбаки, очень долго остающиеся на здешних озерах, очень редко заплывают в камыши. Последние составляют необходимое условие для этого способа ловли не потому, чтобы к ним можно было всегда прикреплять петли, а потому, что в них постоянно находятся как бы водяные тропинки, прогалины или искусственные проходы, проложенные водяной птицей, где, конечно, постановка силков представляет наиболее удобств и шансов на успех. Для уток силья еще прикрепляются иногда к стеблям камыша; но сильный гусь легко может разрезать, иногда даже вырвать камышину, тем более хрупкий стебель тростника, а потому для ловли их обыкновенно вбиваются наискосок колья, и самые силки плетутся из десяти и более волосков; иногда, впрочем, основу петли составляет крепкая и тонкая бечевка, для большей упругости обвиваемая волосом. Почти всегда силки расставляются таким образом, чтобы самая петля стояла перпендикулярно к поверхности воды и на некотором расстоянии от нее, так как в лежачие петли водяная птица попадает довольно редко. Часто в проходах можно встретить десятки, даже сотни силков, расставленные в несколько рядов, что делается потому, что многие из уток и почти все казарки, кажется, только кроме немой, не обращают внимания на попавшегося в петлю товарища и плывут далее. Большею частию водяная птица попадается в петлю шеей.

Стрельба гусей

Там, где гуси выводят, можно охотиться на них еще в начале августа, когда они окончательно выберутся из крепей и камышей и станут летать,— первое время выводками, а потом все большими и большими стаями на поля. Но настоящая охота начинается, только когда покажутся пролетные гуси и казарки — редко ранее первых чисел сентября, и бывает всего добычливее в долинах больших рек и в местностях, изобилующих озерами. Близость пашен составляет также одно из главных условий значительного пролета гусей, которые особенно любят кормиться на овсе, грече и горохе; казарки же, по крайней мере некоторые из них, охотнее жируют на лугах. Главная масса гусей и казарок летит в ненастную погоду, особенно если ненастье продолжительно; это время самое удобное для охоты, так как стаи летят тогда низко, подпускают на земле ближе и вообще бывают смирнее. Смотря по обстоятельствам, охота на гусей производится различными способами: с подъезда, скрадом, на перелетах и из различного рода засад.

Охота на земле с подъезда или подхода принадлежит к числу самых утомительных и тяжелых, так как в настоящее время не многие стаи казарок, даже пискулек, подпускают на выстрел, не говоря уже пешего, но даже охотника навершне или в телеге. Здесь очень редко обходится без того, чтобы не пришлось проползти иногда нескольких десятков сажен по липкой черной грязи размякшей пашни, и надо быть очень страстным охотником и не иметь в виду ничего лучшего, чтобы употреблять этот способ добывания птицы, самый обыкновенный у местных промышленников. Я, впрочем, несколько раз имел терпение подползать к гусям, но только один раз пришлось стрелять мне по сидячей, а не по поднявшейся стае, почему потом я стал уже посылать в противоположную сторону загонщика, через что мой грязный путь значительно сокращался, а иногда в нем и вовсе не имелось надобности.

Обыкновенно при охоте с подъезда поступают следующим образом. Охотник с товарищем, а иногда просто с мальчишкой, так как в другом стрелке не имеется никакой надобности, садятся верхом и отыскивают на полях стаи гусей и казарок или же замечают, куда спустились они. Завидев гусей, оба всадника, соображаясь с местностью, делают один, иногда даже неполный, круг и подъезжают к стае шагов на 100 или 200, смотря по породе. Проезжая, конечно шагом, мимо какого-либо куста, дерева, стога (зарода) сена или клади и суслона на этом расстоянии, стрелец, не останавливаясь, проворно сваливается на землю у куста, а товарищ его продолжает ехать далее. Высмотрев как следует из своей засады направление, которого ему следует держаться, и приняв во внимание расстояние, отделяющее его от стаи, промышленник начинает подбираться к ней ползком, стараясь опять-таки прикрыться и воспользоваться всеми неровностями почвы и т. д. Вообще он заранее замечает себе место, с которого ему можно стрелять и вместе с тем укрыться, высмотреть стаю, а иногда даже подождать, покуда она не сгрудится. Остается теперь самое главное — незаметно, не возбудив никакого недоверия в вожаке стаи и сторожевых гусях, подползти к ней. Но так как ползти приходится непременно на брюхе, то, очевидно, это гимнастическое упражнение не представляет ничего заманчивого и удается далеко не всякому охотнику. Промышленники же достигают в нем такой степени совершенства, что остается только подивиться их выносливости, терпению и неутомимости. Я сам не раз был свидетелем, как они проползали на брюхе, не сгибая ног, т. е. главным образом притягиваясь руками, из которых правая еще держит ружье более 100 метров, иногда до 200 метров, что бывает, когда стая почему-либо идет в противоположную сторону.

Выстрелив в сидячих гусей, промышленник сейчас же бежит подбирать убитых и раненых, а товарищ его навершне наблюдает, не упадет ли или не отстанет какой-либо гусь из стаи, и смотрит, куда опустится стая. Впрочем, редко удается в тот же день стрелять тех же самых птиц, так как они уже весьма недоверчиво смотрят на приближающихся всадников. Это имеет значение, только когда чем-либо потревоженная стая снялась до выстрела. При этой охоте всего выгоднее употреблять двуствольное ружье, далеко бьющее крупною (обыкновенно № 1) дробью, так как почти всегда можно надеяться вышибить из поднявшейся стаи вторым выстрелом еще одного, а при удаче — и пару гусей или казарок. По рассказам охотников, нередко также бывает, что, если подстрелен вожак, пролетные нестреляные гуси, особенно казарки, поднявшись, снова спускаются к нему; бывали случаи, что промышленник успевал из засады снова зарядить свою одностволку и выстрелить в другой раз, хотя и с меньшим успехом. Редко удается застрелить на земле более 3—4 гусей, но при некоторой сноровке и терпении нетрудно убить из харчистого дробовика до десяти казарок, особенно пискулек. Бывали даже случаи, что с одного выстрела ложилось до 15-ти штук мелких казарок. Заметим кстати, что подстреленные гуси и казарки, особенно с подшибленным крылом, тотчас же бегут, прижав голову к земле, в высокую траву, хлеб, даже кусты и прячутся там так искусно, что нескоро найдешь их. А потому надо ловить их как можно скорее и не иначе как за шею; крупные породы больно бьют крылом, а также щиплются.

Между тем как охота с подъезда может назваться одним из самых активных способов добывания птицы, стрельба гусей с берега, с лодки и шалаша, вообще стрельба на воде основана на выжидании и подстерегании птицы. Весьма немногие промышленники (я знал только одного такого) подходят к стае гусей, севшей на ночлег в камыши, да и кому охота брести, иногда по пояс в воде, в холодную сентябрьскую ночь и рисковать ничего не убить, так как весьма трудно в тихую погоду идти водой без малейшего шума и всплеска.

Точно так же весьма малоупотребительна и стрельба гусей из шалаша. Это обстоятельство объясняется, во-первых, тем, что это вообще весьма осторожные птицы, крайне не доверяющие всякому подозрительному или новому предмету; во-вторых, зависит от того, что пролетная птица остается так недолго, что не успевает привыкнуть к последнему. Вот почему шалаш, столь удобный при стрельбе уток, не достигает здесь своей цели. Только одни местовые гуси, давно приглядевшиеся к нему, могут сделаться добычею охотника, да разве сдуру подсядет к нему какая- нибудь шальная стая пискулек. Шалаши делаются обыкновенно на мысах, островках или так называемых лавдах, т. е. трясинах, иногда плавучих островах, что совершенно верно, так как при сильных ветрах в большой прибыли воды они отрываются от берега и снимаются с мели и носятся по озеру до тех пор, пока не прибьет их к подветренному берегу или они не встретят на своем пути еще более мелкого места. В камышистых лавдах, вообще в камышах, следует делать шалаш из того же материала; на окрепших трясинах, где уже растет тальник, а иногда и чахлые березки, можно строить его из одних прутьев. Во всяком случае, никогда не следует делать шалаши из сена и очень высокими.

Еще менее заманчиво подстерегание гусей днем за озерным валом, так как успех тут зависит иногда от простой случайности. Хотя, конечно, не подлежит никакому сомнению, что стая гусей или казарок, севши на воду, гребет всегда на ветер, тем не менее днем они редко подплывают близко к берегу, разве он совершенно открыт, а следовательно, не представляет укромных мест для охотника.

Самая лучшая охота на гусей, бесспорно, стрельба их из лодки в лунные ночи. Вообще, всякий испытавший какую бы то ни было ночную охоту, начиная с вечерней тяги вальдшнепа и заканчивая лученьем рыбы, конечно, согласится со мной, что главная привлекательность охот подобного рода заключается никак не в их добычливости, что бывает весьма редко, а в той торжественности и поэзии, какая заключается в ночи и ее таинственных звуках, затрагивающих совсем другие, и, конечно, лучшие, струны охотника. Лицом к лицу с природой он только ночью выучивается понимать ее и сознает ее величие.

Как охота выжидательная, ночная стрельба гусей из лодки в камышах может показаться иному нетерпеливому охотнику, подобно стрельбе на чучела, слишком скучной, но я никогда, даже при полнейшей неудаче, в обоих случаях не раскаивался и не бранил себя за неудачную поездку.

Бывало, с нетерпением ждешь того времени, когда по всем признакам и расчетам, основанным на состоянии погоды, луны и ветра, надеешься на успех. Еще едва наступят сумерки, осторожно вплываешь в лес камыша и, подъехав к заранее примеченному ночлегу гусей и казарок — широкой курье, как бы озеру среди желтой нивы камыша, поспешно делаешь все необходимые приспособления: срезаешь или подламываешь вершины камыша, делаешь в них амбразуры и тихо поджидаешь прилета первой стаи. Стая уток, сделав несколько кругов, садится поодаль лодки, но, заметив охотников, с кряканьем летит в другой конец камышей; еще другая летит мимо; вот еще стая гоголей со свистом пролетает над самой головой и садится на середину озера; вдали зашлепали бесчисленные лысухи, и скоро зашелестели камыши от множества пробиравшейся по ним водяной птицы. Скоро все смолкает; быстро потухает вечерняя заря, наступает темная осенняя ночь; гусей все еще нет. «Га-га-га-га»,— послышалось вдали, и огромная стая казарок с шумом садится на средину озера; еще стая, еще и еще; одна за другой летят они с лугов и полей Каслинской и Тибуцкой дач — заснувшее озеро снова оживает. Но через полчаса все тише и тише, все реже и реже слышится их гоготанье, опять тихо по-прежнему. Вот и давно ожидаемая луна; медленно подымается она из-за горизонта, освещая своим золотистым светом спокойную гладь озера. Осторожно плывут гуси к камышам; только изредка звонко вскрикивает какая-либо неугомонная казарка и глухо заговорят, как бы негодуя на нарушение тишины, ее товарищи. Наконец, через широкую прогалину различаешь чернеющие массы — и недалеко они от края камышей. Тихо гогоча, вплывает первая стая в передний конец курьи, за нею другая, но каждая стая плывет отдельно, не смешиваясь одна с другой, с вожаком во главе и в строгом порядке; ясно виден черный силуэт каждой птицы, но ненадолго — тень от камышей на время скрывает их из глаз. Еще минута — передовой гусь показывается в переднем конце курьи, в 60 шагах. Наступает критический момент: затаив дыханье, не шелохнувшись, поджидаешь, пока не выплывет на средину вся стая, и с замирающим сердцем целишь в густую массу...

Охота на гусей на перелетах

Производится преимущественно на местовых гусей, которые довольно долгое время летают с воды на поле и обратно одним и тем же путем и невысоко от земли. Перелеты эти, если стаю не тревожат, совершаются в следующем порядке: рано утром гуси летят с ночлега на поля, где жируют до 10—11 часов; к полудню все летят на озера или на песчаные речные отмели; за час до заката гуси снова на кормежке и возвращаются на ночлег, чаще на озеро или проток, когда уже стемнеет; летят обыкновенно на ветер, выбирая ложбины и заливчики, на высоте 14—35 м от земли. Пролетные стаи в туманную погоду и в сильный ветер, дующий им взад, тоже летят очень низко и нередко из года в год известными путями — в ветер чаще по овражкам и в защищенных местах, где их подстерегают, залегая за куст или дерево. Летящую стаю слышно довольно далеко, и, как только она поравняется с засадой, охотник вскакивает и стреляет в переднего гуся; стая обыкновенно приходит в смятение, сгруживается и поднимается кверху столбом, так что вторым выстрелом можно вышибить еще одного или пару.

Охота на гуся из засады

Эта охота имеет много общего с охотою на перелетах и отличается от нее лишь тем, что сначала стреляют сидячих птиц. Местовых гусей, повадившихся (в августе) на полосу овса, нетрудно подстеречь, залегая в хлебе; изредка их бьют также из шалаша или ям на берегу, лучше всего вблизи того места (песчаной косы), где стая привыкла ночевать. Большею частию стреляют гусей из камыша, куда с вечера въезжают на лодке, в лунные ночи. При выборе этой засады надо всегда иметь в виду, что гуси и казарки, сев на воду, большей частью на середину, гребут на ветер, понемногу подплывая к берегу, на который с наступлением темноты выходят.

Стрельба из засады пролетных гусей и казарок мало отличается от охоты на местовых. В Поволжье и на Оби их бьют большей частью на песках, т. е. песчаных отмелях, устраивая малозаметный шалаш. На Оби он делается очень низким над выкопанной в песке ямой и состоит из квадратной деревянной рамы и дуг, накрытых берестом, обтянутым грубым холстом, который по установке на место посыпается еще и песком. В раме проделывается оконце для стрельбы, а сбоку — лаз для прохода, закрываемый особым щитком. Выбор места основан на предварительном наблюдении за местом остановки и ночлега казары. Для большей верности местами, например на Оби, пролетные стаи привлекают, выставляя иногда (в определенном порядке) по нескольку десятков чучел гусей, кроме того, манят, подражая гоготанью, при помощи берестяной ленты, которая навертывается концами на указательные пальцы рук, туго натягивается и вводится в рот. Слегка прижав ленту к нижней губе, дуют, как в флейту. Пролетные гуси, намеревающиеся остановиться и сесть на воду, всегда по нескольку раз пролетают над водою и в это время не гогочут: гуси, которые на лету кричат, не остановятся, хотя бы и летели низко. Хорошие стрелки бьют гусей (сидящих или плывущих) из винтовки шагов за 200 и более, как из охотничьей мелкого калибра, так и из берданки, гycь представляет большую цель, особенно когда плывет прямо против или от охотника.

Кроме того, можно подъезжать к спящим гусям на лодке (с одним кормовым веслом); во время же лученья рыбы случается закалывать их острогой.

Стрельба гусей на пашне

Весь успех охоты на пашне зависит от умело проведенной предварительной разведки. Охотник в бинокль на далеком расстоянии должен незаметно для птиц высмотреть полосы, на которых пасутся их стаи, и, когда они все улетят, прийти на это место, определить, где больше всего свежего помета, и умело выкопать яму-скрадок.

Днем охотиться на пашне также не рекомендуется: гуси при дневном свете отлично видят на земле мельчайшие детали, и поэтому труды охотника могут оказаться безрезультатными.

Наиболее успешной такая охота бывает ранним утром, когда еще в сумерках, иногда без всяких разведчиков, гуси стая за стаей валятся после ночевки на водоемах на поля.

Если стаи налетают в меру верного выстрела, нужно стрелять, не дожидаясь посадки гусей. Если же по полету видно, что стайка намерена сесть вблизи скрадка, нужно дать ей сгрудиться на земле. На такой охоте хорошо иметь штук шесть-восемь хорошо сделанных (правильно вырезанных и раскрашенных) профилей. Профили нужно расставить по пашне в разных местах, невдалеке от скрадка. Пролетающие стороной гуси свернут на профили и налетят на расстояние верного выстрела.

В Сибири для большего успеха охоты на гусей применяют и живых манных гусей. Достаточно иметь одного гусака, который значительно раньше охотника видит и слышит летящих сородичей и громким голосом наманивает их к себе.

Стрельба гусей нагоном

Если на полях охотится на гусей несколько человек, то, когда все стаи птиц расселись в стороне, следует попытаться взять их путем нагона. Загонщик должен на большом расстоянии обогнуть пасущихся по пашне гусей и, идя как бы мимо них, на дистанции метрах в двухстах стронуть птиц. Чаще всего гуси, как и всякие другие птицы, поднимаются против ветра, что и нужно учитывать при нагоне их на стрелков.

Во время пастьбы на полях гуси отдельными стаями изредка перелетывают в одном обычно направлении. Это и будет наиболее верное направление, в котором охотнее всего и полетят стайки гусей, если их потревожить.

На гусей, пасущихся на пашне, можно с успехом охотиться и специально путем нагона. В этом случае трое-четверо охотников едут на подводе и высматривают гусей. Найдя на полях гусиные стаи и определив направление, куда птицы могут полететь, стрелки незаметно для птиц соскакивают с подводы и затаиваются в бурьяне метрах в восьмидесяти друг от друга.

На эту охоту лучше всего ехать на обычной фуре с высокими козлами, в каких перевозят солому. В такой повозке охотникам легче укрыться от зорких, сторожких птиц. Когда стрелки расселись по засадам, возница заезжает к гусям с противоположной стороны большим кругом и, минуя их на дистанции 120—150 м, вынуждает с неохотой подняться на крыло. Низко поднявшись в воздух, стайки обычно тянут в сторону охотников. Поскольку гуси на пашне проводят почти четверть суток — от пяти до шести часов, то бывает вполне достаточно времени, чтобы сделать пять-шесть удачных нагонов. Такие нагоны бывают более удачными в утренние часы, пока еще птицы голодны. Подготовленную птицу после отделения головы, лапок и крыльев (в последних почти нет мякоти) натирают изнутри и снаружи солью, заполняют брюшную полость антоновскими яблоками или шинкованной капустой, зашивают полость нитками. Кладут спиной вниз в гусятницу, поливают растопленным маслом или жиром, если птица нежирная (жирного гуся поливают 1/2—3/4 стакана горячей воды), и жарят в духовке 1,5—2 часа, поворачивая, чтобы тушка зарумянилась со всех сторон.

Стрельба на ночевке

Охотник, собирающийся пострелять гусей на ночевке, должен предварительно произвести очень тщательную разведку и собрать все необходимые ведения о повадках птиц.

Известно, что, досыта наклевавшись на пашнях зерна, гуси на ночь летят на воду. Однако во время сильных ветров гуси остаются на ночь на пашнях, используя для купанья и для питья весенние мочажинки, которые всегда есть в эту пору среди полей.

При всех других условиях гуси обычно предпочитают лететь к ночи на большие открытые озера с пологими берегами. Дождавшись, пока совершенно стемнеет, они молча плывут табунами к берегу, на который выходят отдохнуть и поклевать гальку. Водоемов же, по берегам которых всюду растут кусты или камыши, из-за которых их может скрасть и зверь, и человек, гуси почти не посещают. Внимательно осмотрев местность ночевки птиц, о хотник перед закатом солнца должен выйти на берег водоема и устроить совершенно скрытый для зорких глаз гусей скрадок. Если предполагается стрелять гусей по выходе на берег, то садиться в скрадок с вечера нет необходимости, так как гуси подплывают к берегу лишь с наступлением темноты. Как только все табуны гусей пройдут с хлебов на воду, можно отправляться на берег, засесть в скрадок и терпеливо ожидать выхода гусей из воды. Разумеется, такие охоты особенно хороши в светлые, лунные ночи, и к тому же с сильным биноклем.

Охота на ночевке весьма интересна своей ночной обстановкой. Дивны бывают весенние ночи. Каких только птиц не услышит охотник, каких птичьих разговоров не подслушает, сидя на берегу водоема!

Но наступает ночь, умолкают по-степенно пернатые, лишь изредка тихое гоготанье гусей-вожаков доносится с середины озера, да плеск прибрежной волны ласкает слух охотника. Стрелок таится в скрадке и с волнением думает: «А вдруг гуси выйдут на берег в другом месте или останутся ночевать на воде?»

Но проходит немного времени, и на фоне воды, в расстоянии выстрела от берега, появляется какое-то расплывчатое пятно, которого раньше не было. Направив бинокль, охотник больше догадывается, чем видит, что в серой мутной массе двигаются силуэты гусей. Ближе и ближе, и вот уже простым глазом видно, как гуси в двадцати шагах от скрадка один за другим подходят к берегу. Теперь уже и слух усиливает впечатление, и охотник хорошо слышит плеск от массы лапок гусей, выходящих из воды на самую береговую кромку. При всем желании быть спокойным охотник непередаваемо волнуется.

Громкие выстрелы разрывают тишину ночи. Гуси с шумом и тревожным криком взмывают в воздух, и долго слышатся жалобы гусынь и успокаивающие голоса гусаков: «го-гок, го-гок»...

Осенняя охота на пролетных гусей мало чем отличается от весенней.

Календарь

Январь.У южных берегов Каспия зимуют серые гуси, белолобая, малая и краснозобая казарки. В конце месяца белолобая казарка начинает лететь на север. В Крыму (у берегов Сиваша) зимуют серые и гуменники и в небольшом числе белолобые казарки.

Февраль.В Закавказье пролет с первых чисел; в Молдавии — в средине или немного ранее; в юго-западных, южных и юго-восточных областях (Астраханской и Ставропольской) — во второй половине.

Март.Появляются гуси обыкновенно несколькими днями или неделей позднее лебедей, б. ч. уже со вскрытием рек. Пролет длится около месяца. В начале и в первой половине валовой пролет гусей на всем юге и показываются первые в средних черноземных областях. В средине или в 20-х числах ранний прилет гусей в центральных, подмосковных и восточных; валовой пролет казарок на всем юге и гусей в средних черноземных областях и в Прибалтике. В более северных областях и в северо-восточной России первые гуси прилетают в последних числах. На островах южной части Каспия в конце месяца серые гуси уже несутся.

Апрель.В первой половине валовой пролет гусей в средней, нечерноземной и восточной России (когда вода тронется на убыль); начинается пролет в более северных и северо-восточных областях; появляются первые гуси на севере и первые казарки в Прибалтике; кончается пролет (преимущественно казарок) на всем юге (в начале месяца) и юго-востоке. Со средины валовой пролет казарок в Центральной России; в юго-западных и юго-восточных областях гуси садятся на яйца. Во второй половине валовой пролет казарок в северо-восточной России, а в конце гуси там (и в средней) садятся на гнезда. Пролет гусей и казарок кончается, когда реки войдут в берега; казарки летят вообще почти на две недели позднее гусей. Охотятся с подхода, с подъезда и с собакой (служащей для приманки) из засады. (Дробь № 0 и картечь.) Стрельба на чучела и манок (в Западной Сибири).

Май.Пролет казарок в более северных и в северо-восточных областях кончается в первой половине. С средины месяца начинают выводиться здесь гуси, а на севере и северо-западе кончается валовой пролет казарок (кроме белошеей, которая в Прибалтике летит чаще во второй половине). Стрельба пролетных казарок с подхода и подъезда продолжается до средних чисел.

Июнь.Выводки держатся в больших болотах и прибрежных камышах. В конце месяца старики начинают линять.

Июль.Старые линяют и с выводками держатся в камышах. В юго-западных областях молодые начинают летать с первых чисел. С конца месяца выводки собираются в небольшие стаи и летают (на юге) кормиться в поля. Охотятся на выводки и подлинь. (Дробь № 1—2.)

Август.В первой половине гуси долинивают; в средине — собираются в небольшие стаи (по нескольку выводков) и начинают летать на овес и овсяные жнивья. В двадцатых числах начинается пролет гусей и казарок на севере, а в последних числах — в восточных областях (на Зауральских озерах). Охотятся с подъезда и нагоном на полях, также скрадом. Стрельба из-за быка, с собакой. Охота на местовых (в конце месяца) на перелетах из засады. Стрельба на ночевках.

Сентябрь.В начале месяца валовой пролет и отлет гусей и казарок на севере; с средины — в средних и северо-восточных областях. В центральных черноземных, северо-западных и юго-восточных областях первые пролетные гуси и казарки появляются во второй трети и начинают лететь в большом количестве с 20-х чисел, когда на юге и юго-западе пролет только начинается. Главный пролет обыкновенно длится около двух недель. Стаи держатся на жнивах, озимях, отаве и на реках и озерах (ночью и среди дня; казарки на воде реже гусей). Охотятся на полях с подъезда (на телеге, иногда верхом) и подхода (в особых конических корзинах, также ползком) или из-за лошади в поводу; на перелетах; стрельба на воде из засады в камышах (ночью); с собакой (приманивающей гусей и особенно казарок) из засады на берегу; ночная охота с лучом и острогой. Охота на чучела (манчуков).

Октябрь.В начале (редко средине) месяца кончается пролет в средней и северо-восточной России; в северных черноземных и на нижнем течении Волги летят весь октябрь. Охота та же, как в сентябре.

Ноябрь.В первых числах скрываются последние в средних черноземных областях и в юго-восточных; немного позднее — в юго-западных; в Приазовском крае встречаются до конца месяцам Закавказье и Крыму (также в Молдавии) в значительном числе.

Декабрь.В Закавказье встречаются весь декабрь. У южных берегов Каспия появляются в первых числах; некоторые виды зимуют.

Рецепты приготовления гуся

Гусь, жаренный с яблоками

Подготовленную тушку гуся шпигуют брусочками свиного сала, внутреннюю полость тушки начиняют очищенными от кожицы и семян антоновскими яблоками. Внутрь кладут кусочки сала и сахара. Обмазывают тушку сметаной и в сильно нагретой жаровне обжаривают до образования корочки. Затем помещают жаровню с тушкой гуся в духовой шкаф или в русскую печь и держат 2—3 ч в умеренном жару, поливая вытопившимся соком.

На 1 гуся: 1 кг яблок, 100— 200 г сала, 5—6 кусочков сахара, 100 г сливочного масла или свиного жира, 100 г сметаны.

Этим способом можно готовить крякву и чирков.