ТАЙМЕНЬ

Распространение тайменя, которого можно назвать озерным лососем, по-видимому, одинаково с распространением лосося, но, вероятно, его нередко смешивают с последним или же (более мелких) с форелями. Сколько известно достоверно, эта рыба встречается в финляндских реках, в Неве, Нарове; находится также на постоянном жительстве в Ладожском и Онежском озерах, откуда входит в Свирь, Волхов, Сясь, Шую и некоторые другие реки. Кроме того, таймень находится тоже в Чудском озере, куда был пересажен в 1852 году.

Вероятно, он встречается и во всех наших северных реках, но, по мнению Миддендорфа, там встречается сибирский таймень (Salmo fluviatilis), который отличается главным образом по красному цвету заднепроходного, жирового и хвостового плавников и очень большой величиной. По Палласу, Salmo fluviatilis перешел из рек Обского бассейна через Яйву и Коську в Каму, но в другом месте он сообщает, со слов рыбаков, что стрежневый линь пришел через р. Мыкву (впадающую в верхнюю Каму), которая весной соединяется будто с каким-то притоком Вычегды, берущим начало из одного и того же болота. И то и другое объяснение, принимая во внимание то, что таймень встречается в самых верховьях речек, совершенно правдоподобно.

Недавние исследования Смита в Стокгольме показали, что сибирские таймени — S. fluviatilis Палласа — чрезвычайно близки к дунайскому лососю (S. hucho), который держится среднего и верхнего течения Дуная, нерестуя в нем весной и никогда не выходя в море. Таймень тоже, как давно известно, нерестится весной и всю свою жизнь проводит в реке. Каким путем он мог проникнуть в Дунай — объяснить совершенно невозможно.

Образ жизни европейского тайменя известен нам исключительно по наблюдениям в Западной Европе, где некоторые ихтиологи разделяют его на два вида — озерного и проходного (Trutta lacustris и Trutta trutta у Зибольда), из коих первый иногда постоянно живет в горных озерах Западной Европы; но это, вероятно, только разность обыкновенного тайменя, которая мечет икру в озере.

По Геккелю, озерный таймень держится большую часть года на огромных глубинах и только утром и вечером выходит на поверхность и ловит мелкую рыбешку. Икру мечет он в небольших речках, предпочитая самые каменистые, избегаемые лососями. Нерестится он, по-видимому, весною и имеет беловатое мясо. Морской таймень, напротив, имеет мясо красноватое, мечет икру в ноябре и декабре (у нас, по наблюдениям Кесслера, в октябре), входит в реки гораздо ранее этого срока — еще летом, иногда не достигнув веса 400 г.

Перед началом нереста они выкапывают себе длинные и глубокие борозды, в которых мог бы свободно умещаться самец, и кладут здесь свои желтые яички величиною с горошину; ямки эти отыскиваются потом другими самками, нерестящимися позднее. Сравнительно с озерным, морской таймень отличается большею живучестью и, будучи вынут из воды, снет не так скоро.

Что касается сибирского тайменя, то благодаря наблюдениям Потанина на Алтае, моим на Урале и некоторым другим отрывочным сведениям, имеется возможность составить себе довольно полную картину жизни этой рыбы, замечательной своей величиной, силой и вкусом мяса.

Из этих наблюдений видно, что таймень — рыба чисто пресноводная, вряд ли даже встречающаяся в море. Она круглый год живет в реке, каждый раз поднимаясь для нереста, иногда на значительное расстояние, на сотни километров от своего прежнего местопребывания, а затем скатываясь обратно. Во всех сибирских реках, впадающих в Ледовитый океан, таймень вполне заменяет семгу, здесь не встречающуюся, а в небольших, быстрых и холодных горных речках — щуку.

За исключением зимнего времени, он всегда избегает второстепенных течений, а выбирает самую стрежь, откуда и его название. Разница только в том, что днем таймень стоит в глубоких местах, а ночью выходит на мели и перекаты. В заводских прудах на Урале он редок, так как не любит теплой воды, и, вероятно, только заходит сюда из верховьев реки, где живет по глубоким ямам и бочагам, опять-таки в русле, а не в заливах. Глубокие и тинистые ямы у самого берега с зависшими елями составляют его любимое местопребывание. Редко в одной яме живет по нескольку рыб, конечно, почти одинаковых размеров, но иногда, когда их поднимается много, в Вагране например, замечали летом до двадцати штук в одном бочаге.

В течение дня таймень держится на дне, прячась под затонувшими деревьями, и редко выходит на поверхность, разве затем, чтобы схватить упавшую мошкару. Весьма интересно показание рыбаков, что таймень в яме иногда издает звуки, похожие на урканье и слышные на расстоянии нескольких сажен.

Напротив, ранним утром, на солнечном восходе, или вечером, перед закатом, можно видеть очень часто, как он играет и плещется на перекатах, хватая мелкую рыбешку. Не думаю, однако, чтоб таймень был вполне ночной рыбой, как полагает Потанин, которому передавали, что таймень не выходит на мели раньше заката, а в лунные ночи — даже пока не скроется луна.

Кормится таймень круглый год, за исключением времени нереста, по крайней мере он ловится на удочки и зимою. Главною пищею его служат мелкая рыба, больше хариусы, налимы и мелкие таймени, лягушки, а также мыши. Крупные экземпляры глотают не только утят, но и взрослых уток (чаще всего делаются его добычей крохали и хохлатые чернети), а также гусей и белок, нередко переплывающих через реки.

Мелкие таймени (годовалые) кормятся и червями. Весьма возможно, что эти хищники, подобно многим рыбам, кормятся периодически; Потанин говорит, что они больше всего попадаются в новолуние, во время жора, и что в последней четверти желудки тайменей всегда бывают пусты.

Ход тайменей для нереста начинается ранней весною, но, кажется, многие остаются на прежних местах. Вероятно, они, как и другие лососевые, мечут икру не каждый год. В это время года таймени встречаются в самых верховьях, в таких местах, куда позднее и не могут пробраться; перекаты и мели не составляют для них препятствия, и они легко перепрыгивают через небольшие водопады и завалы, весьма обыкновенные в Северном Урале, а на мели перебираются так, что видна половина спины. Самцы многочисленнее самок, отличающихся толщиною, и икра выметывается на камнях. Икринки — величиною с горошину, темно-янтарного цвета (по Черепанову и Кривошапкину) и весьма малочисленны. В алтайских горных реках нерест совершается еще в апреле, в реках же Северного Урала — в мае (на Вагране около 9 мая). По наблюдениям Малышева, в Тагиле лень выходит из р. Тагил в небольшие речки в конце апреля и, положив икру, в половине мая скатывается обратно в Тагил.

Выметав икру, таймени скатываются обыкновенно вниз и занимают свои летние места. Весьма возможно, что часть уральских тайменей доходит до Иртыша, но, вероятно, скатывание совершается весьма медленно. Потанин говорит, что эта рыба идет вниз уже в мае, но до августа еще держится в нижнем течении горных рек (Чарыше), притоков Оби, пока здесь от дождей не прибудет вода; если прибыль воды запоздает, то таймень остается на месте. По замечанию местных жителей, он катится вниз (в Обь) в туман, и чем он сильнее, особенно в дождь и листопад (ветер), тем рыбы катится больше.

Зимует таймень в тихих, хотя глубоких местах, а не на быстринах, по крайней мере на Урале его ловят зимою на крючки там же, где и щук, а в Западной Сибири (Потанин) зимою он попадает по перволедью в невода, в курьях (заливах), т. е. когда еще русло не замерзло, причем стоит подо льдом.

Ловля тайменя.

Таймень ловится различными способами. Приманкой служит или мелкая плотва, или же насаживают на крючок по три червяка, но самая лучшая насадка для этой рыбы — лягушка, до которой лень большой охотник. Клев его не особенно верен, и он плохо заглатывает, так что часто срывается, но если попадется, то причиняет много хлопот; крупные таймени всегда обрывают бечевку и никогда не достаются в добычу рыбаку. Зимою, наконец, ловят тайменя на блесну из прорубей и на жерлицы.

Самая интересная и оригинальная ловля тайменей — ловля на дорожку. Северно-уральская дорожка несколько напоминает обыкновенную блесну, но имеет и некоторые отличия. Она состоит из 9—22 см железной, реже медной пластинки с небольшим выгибом на переднем конце, где просверливается небольшое отверстие; на другом конце припаян крючок и привязан кусочек красного сукна или другой материи.

Приготовление хорошей дорожки, несмотря на всю простоту ее, требует, однако, большого искусства: при неверном центре тяжести она плывет не горизонтально-плашмя, крючком книзу, а несколько наискось и неверно колеблется — играет; поэтому хорошая дорожка ценится рыбаками весьма дорого.

Сама ловля производится всегда в лодке, на ходу, так как только тогда дорожка, поворачиваясь с боку на бок, принимает некоторое подобие рыбы. В переднее отверстие дорожки продевается длинная и крепкая бечевка, до 2 и более метров, смотря, впрочем, по быстроте течения, так как необходимо, чтобы она плыла не глубже 70 см.

Рыбак садится в корму и тихо и мерно гребет, постепенно спуская веревку; затем, вытравив ее до надлежащей длины, захватывает конец зубами и закладывает за ухо. Осторожно, едва шевеля веслом, плывет он мимо бочагов и крутояров: мерно колеблется шнурок, передавая свое сотрясение уху — верный признак, что дорожка играет как следует. Таймень, завидев ее, бросается стрелой, хватает с разбега и большей частью сам себя подсекает. Случается, что крупная рыба останавливает плывущий челнок и вырывает бечевку из зубов или же обрывает ее. Кроме того, таймень часто срывается, особенно если крючок зацепил его только за губу; но это небольшая беда: стоит еще раз проехать тем же местом, и можно быть уверенным, разумеется при хорошем клеве, что он еще раз бросится на приманку. Всего успешнее ловля на дорожку по утрам и вечерам, в конце лета и осенью в малую воду.

По всей вероятности тайменя можно ловить способами, используемыми для уженья семги, даже с большим успехом, так как он менее осторожен. Я не раз наблюдал, как он хватал падавших на воду насекомых.

В Верхотурском уезде, Пермской губернии, ловят тайменей также зимой, как щук, способом, напоминающим волжские «дурилки» или зимние жерлицы, которые будут описаны далее (см. «Щука»). Ловля эта, называемая крюченьем, начинается с ноября, как только уральские реки покроются достаточно прочным льдом; но большинство местных рыболовов предпочитает крючить в конце января или в начале февраля, после сильных декабрьских и январских морозов, так как всего удобнее ловить в теплую и ясную погоду. Но еще прежде, до замерзания воды, ловцы запасаются «животью», т. е. живцами — ельцом, сорогой (плотвой), а в крайности мелким окунем, которых держат всю зиму в продырявленных ящиках, погружаемых с помощью камней на глубоких местах.

Отправляясь на ловлю, рыбак берет с собою десятка 2—4 «живота» (в бураке или в каком-нибудь закрывающемся деревянном сосуде), крюки, мелкую сенную труху в мешке и пешню с лопатой.

Животь стараются не заморозить, и поэтому окутывают сосуд чем-нибудь теплым и по приезде на место немедленно придалбливают т. н. ледянку (небольшую яму во льду, на дне которой делают маленькое отверстие — около 5 см диаметром — для свободного доступа свежей воды),— куда и опускают рыбу, наблюдая за тем, чтобы ледянка не покрылась льдом. Затем тут же всегда в курьях, т. е. ямах, делают 5 — 10 прорубей диаметром от 27 до 36 см, цилиндрической формы с закругленными нижними краями, чтобы пойманная рыба не могла перерезать шнурка. Вынутый из проруби мелкий лед сгребают в пирамидальную кучу, в которую втыкают под углом 45° к поверхности воды тоненький гибкий прутик длиной до двух четвертей, так, чтобы выставившийся конец был не более четверти и, согнувшись при поклевке, не касался противоположного края проруби; если же время стоит теплое и прутик не держится в кучке, то используют надколотую деревянную плашку, вставляя прутик в надкол.

Сама снасть состоит из мотылька — дощечки около 35 см длиной, мотушки голландского шнура с движущимся по нем кусочком черного сукна и изогнутого крючка с ушком местного приготовления (из мягкой стали или телеграфной проволоки). Крюк этот вводят под кожу живца, начиная от хвоста почти до жабр, что делается весьма тщательно, чтобы не повредить мясо или внутренности.

Измерив глубину, опускают наживленный крюк в прорубь, почти к самому дну. На шнуре делают петлю, придвигают к ней суконышко (чтобы видеть издали, когда клюнет рыба и сдернет шнурок с прутика), надевают на прутик петлю так, чтобы рыба могла сорвать его без малейшего усилия и не наколоться. Впрочем, таймень так жаден, что хватает живца и несколько раз наколовшись.

Затем прорубь засыпают слоем трухи, около пальца толщины; оставшийся шнур, спустив с мотылька, укладывают кольцами около проруби, так, чтобы попавшаяся рыба свободно могла стащить его в прорубь; оставляется он на том основании, что таймень и особенно щука не сразу заглатывают живца, а, постепенно удаляясь от проруби, тащат и шнур за собой. Выбор момента подсечки и составляет трудность этого рода охоты.

Расставив таким образом крюки, рыболов выбирает более подходящее место, с которого были бы видны все, и, разложив огонь (б. ч. в большом железном ковше), зорко наблюдает за своими снастями и, как только заметит, что на одном из прутиков суконышка не видно, стремглав бежит к проруби и, выбрав время, подсекает рыбу.